Об искусстве и любви

У Бертольда Брехта есть заметка «О чистом искусстве». Китайский поэт Цинюэ рассказывает философу Мо-цзы о том, что хочет «сделать звук падения дождевых капель приятным переживанием для читателя». Однако достигнуть поставленной цели оказывается невозможным. Ведь для того, чтобы переживание стало универсальным, необходимо учитывать людей, «у которых нет крыши над головой, и которым капли попадают за воротник, когда они пытаются заснуть».

Этой же проблеме посвящен рассказ Всеволода Гаршина «Художники», опубликованный в 1879 году в журнале «Отечественные записки». Молодой живописец Рябинин мучается вопросом: в чём смысл искусства? Товарищ Рябинина, пейзажист Дедов, напротив, к рефлексии не склонен. Искусство для него «высокое изящество», а художник одновременно и творец, и «торгаш». Однажды, гуляя по набережной Петербурга, Дедов рассказывает Рябинину о «глухарях». Это рабочие, которые чинят заводские чугунные котлы. Глухарь садится в такой котёл «и держит заклепку изнутри клещами, что есть силы напирая на них грудью, а снаружи мастер колотит по заклепке молотом». «Мрут» такие рабочие «как мухи: год-два вынесет, а потом, если и жив, то редко куда-нибудь годен».

Н.А. Ярошенко. Кочегар

После рассказа Дедова Рябинин задаётся целью изобразить такого «глухаря». Но в процессе работы он окончательно теряет покой, чувствует, как внутри него «созревает болезнь» и понимает, что после этого никогда не сможет вернуться к рисованию. Так и происходит. Дедов получает медаль академии и, по традиции, за казённый счет отправляется за границу. Рябинин бросает живопись, поступает в учительскую семинарию, чтобы затем уехать в деревню.

История, описанная Гаршиным, отражает реальность того времени. И это рябининское смятение, как мне представляется, очень точно выражено в картине Ивана Крамского «Христос в пустыне», своеобразном портрете русской интеллигенции второй половины XIX века. Глаза Христа – это глаза человека, пытающегося примириться с горькой правдой. А знание правды вынуждает человека идти на жертвы. В письме к Гаршину Крамской описывает, как у него возникла идея картины: «Под влиянием ряда впечатлений у меня осело очень тяжёлое ощущение от жизни. Я вижу ясно, что есть один момент в жизни каждого человека, мало-мальски созданного по образу и подобию Божию, когда на него находит раздумье – пойти ли направо или налево?… Мы все знаем, чем обыкновенно кончается подобное колебание. Расширяя дальше мысль, охватывая человечество вообще, я, по собственному опыту, по моему маленькому оригиналу и только по нему одному, могу догадываться о той страшной драме, какая разыгрывалась во время исторических кризисов. И вот у меня является страшная потребность рассказать другим то, что я думаю…».

Крамской был представителем того поколения художников, которым, подобно Рябинину, стало душно в просторных академических классах. Забаррикадированные от социальных проблем крепостными порядками, образовательными цензами, культурными установками, уставшие питаться «римскими консервами» и, вместе с тем, вдохновлённые романом Николая Чернышевского «Что делать?» и «Историческими письмами» Петра Лаврова, они по-своему «пошли в народ», полагая, что искусство должно служить общественным интересам.

В.Г. Перов. Чаепитие в Мытищах.

Так в начале 1860-х годов возникла сначала Петербургская артель художников, а почти десятилетие спустя – Товарищество передвижных художественных выставок. Вошедшие в эти объединения живописцы решили порвать с предшествующей академической традицией и обратились, в том числе, к социальной проблематике. С этого момента «глухари» стали всё чаще появляться на картинах молодых художников: Ивана Репина, Василия Перова, Николая Ярошенко, Василия Верещагина и других. Всё новые и новые рябинины теряли покой, включаясь в передовое общественное движение.

И.Е. Репин. Проводы новобранца

В.В. Верещагин. Курильщики опиума

Конечно, идея общественного служения не была единственным творческим мотивом для художников. Было и желание обновить искусство, и реализовать личные амбиции. Но и передвижники, и Гаршин, и Брехт понимали, что художник – не автономный субъект. Он живёт в обществе, связан с ним. Поэтому самый страшный грех для него – безразличие, преодолеть которое можно, лишь научившись любить человека. А искусство должно эту любовь нести и поддерживать. Тем более что капиталистическому обществу человек интересен исключительно как потребитель и рабочая сила. Оно превращает его, собственно, из человека в простое тягловое животное, корову, которую кормят на убой. Эксплуатация затрагивает не только сферу производственных отношений, она уродует личность человека, лишает его желания и сил чувствовать, думать, переживать.

Н.А. Ярошенко. Заключённый

Вернуть человеку человеческий облик, сделать его лицо «зеркалом переживаний» (Брехт) – задача, которая, в том числе, ложится на искусство. Возможно, в будущем, если «не будет больше таких людей, которым капли попадают за воротник», художник сможет вновь вернуться к вопросу о том, как превратить звук этих падающих капель в универсальное переживание для всех читателей.

Егор Досекин

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


*

Анти-спам: выполните заданиеWordPress CAPTCHA