Михаил Волчков. Вагоновожатая

Раннее утро. Я стою на перекрёстке, ожидая сигнала светофора.

Из кабины трамвая выходит женщина в оранжевой куртке с ломом в руке. Она уверенными шагами идёт к развилке трамвайных путей, привычным движением переводит стрелки и возвращается обратно в кабину.

На улице лёгкий мороз, но я почему-то знаю, что ей тепло. Почему-то эта женщина с курчавыми волосами и в шерстяных колготках кажется не менее прекрасной, чем Венера на картине Боттичелли, рождающаяся из морской пены. И уж точно она прекрасней, чем глянцевые светские львицы и облайканные по самое не хочу королевы Инстаграма, в поисках славы выставляющие напоказ то один, то другой кусок своего тела.

Настоящая красота – это ведь соразмерность и гармония. Женщина в оранжевой куртке знает своё дело. Любит ли она его, и можно ли вообще любить такое рутинное действие, как перевод трамвайных стрелок? Но она совершает это рутинное действие так, как будто она господь бог, творящий вселенную. Без неё не было бы и всей этой красоты мартовского утра в предрассветном, просыпающемся городе.

Читать далее

Дарья Досекина. Сорные цветы

Цикл из трёх стихотворений — о частном и общем от женского лица.

***
Откуда набраться смелости,
чтоб убегать от неизбежности,
откуда набраться смелости
девочке,
девочке-оранжерейнице?
Лапочке-доченьке,
лучику-ягодке?
Не па-а-а-чкай платьице,
солнышко ясенько!
Глянь же,
как морщится,
слушая ласкости…
Не пачкая платьев,
с детством — не справиться.

***
Сорные цветы,
вы такая редкость в городах!
Но так мила сердцу
ваша пыльная нежность.

Вдоль тропинок,
протоптанных на забытых газонах,
на пустырях, недостройках и козырьках подъездов,
вы растёте —
— тихо и прямо.
Мне так нравится
ваше непокорство природы,
ваше безразличие
к холёным садовым цветам.

Вот я — серая —
буду жить так, как есть!
Но
какая нелепая выдумка —
— роза без шипов.

Читать далее

Человечность на продажу

«ГИБКИЕ НАВЫКИ» И ЖЁСТКАЯ ПОСТУПЬ КАПИТАЛИЗМА

Рене Магритт. Маскарад

Как-то раз автору этой статьи довелось услышать на одной научной конференции доклад про так называемые «гибкие навыки» (soft skills). Этот модный термин импортирован, как и многие другие, из английского языка и противопоставляется «жёстким навыкам» (hard skills). «Жёсткие навыки» – конкретные, объективно оцениваемые, формально проверяемые, подтверждаемые документами, например, дипломом о высшем образовании или водительскими правами (тут в скобках заметим, что в связи с развитием рыночных отношений подобные документы далеко не всегда свидетельствуют о наличии каких бы то ни было навыков у их обладателей). Гибкие же навыки субъективны, не связаны с какой-то конкретной профессией или специальностью и обеспечивают человеку пресловутую успешность в любой сфере деятельности. Сводятся они в основном к умению общаться с людьми, быть приятным в общении и т.п. В общем, клиентоориентированность, как это называется в сфере продаж. А также, добавим, боссоориентированность – ясно же, что общаться нужно в первую очередь, с теми людьми, которые помогут тебе достичь вожделенной успешности. На это намекает и ещё одно заимствованное словечко из той же серии – нетворкинг (networking, то есть буквально «плетение сети»), обозначающее обзаведение полезными связями. Забавно, что нетворкинг по смыслу полностью аналогичен советскому понятию «блат», которое многие считали отличительным атрибутом отсталого социалистического общества, а теперь выясняется, что и в передовых капиталистических странах без него никуда.

По мнению докладчицы на той самой конференции, гибкие навыки сейчас становятся всё более востребованы по сравнению с жёсткими. Ясное дело, это она не сама придумала, а просто воспроизвела общее место современной неолиберальной идеологии, которое многократно озвучивалось, например, на Гайдаровских форумах. Коснувшись другой модной темы вытеснения людей машинами, докладчица успокоила людей с гибкими навыками: им это не грозит. Вот человека, умеющего делать что-то конкретное, машина запросто заменит. А до того, чтобы научить роботов тонко чувствовать и выстраивать стратегию межличностного взаимодействия, человек пока не додумался. И вот эта возросшее значение гибких навыков свидетельствует, оказывается, о том, что общественная система становится… более гуманной. Раньше, до наступления эры постиндустриального общества, рабочий стоял весь день у конвейера и не имел возможности проявить себя как личность – теперь же, в век коучей и тьюторов, «для того, чтобы быть востребованным, надо быть более человечным». Читать далее

Оптимистические куплеты

Поздравляем всех наших читателей и слушателей с наконец-то окончательно наступившим Новым 2020 годом и дарим вам добрую и светлую песню под названием «Оптимистические куплеты»!

Хорошего вам настроения, здоровья, в общем, #выдержитесьтут, и просим отнестись #спониманием 🙂

Читать далее

Дарья Досекина. Садовники в мире воинов

Виктор Цветков. Велосипедная прогулка (1965)

В детстве мне приснился сон, который я помню до сих пор. Я прихожу в танцевальный класс, и во время занятия меня начинает тошнить. Мне становится настолько плохо, что я решаю себе помочь — убегаю в туалет и, наклонившись над раковиной, сую два пальца в рот. Из меня вырывается поток мёртвых и живых ярко-оранжевых бабочек. Живые разлетаются по туалетной кабинке, а слипшийся комок мёртвых растягивает мне горло, и я чувствую его ужасный приторно-сладкий медовый вкус. Странно то, что я совсем не боюсь.

Мне было около шестнадцати, когда я первый раз заперлась в туалете после обеда, наглоталась воды из-под крана, набирая её в ладошки, наклонилась над унитазом и засунула два пальца в рот. Это уже было страшно. Но казалось одновременно захватывающим — запретным и освобождающим. В шестнадцать я была влюблена в Поэта, и мне казалось, чтобы Поэт был влюблён в меня, необходимо быть воздушной и сотканной из лунного света. Моё тело – совершенно земное – мне казалось тяжёлым и неуклюжим, поэтому я принялась с энтузиазмом его уничтожать.

Поэт был взрослый и красивый. Он с подлинным интересом исследователя за этим наблюдал и любопытствовал о причине моей бледности и грустных взглядов. «Кажется, влюблён…», – радостно сомневалась я. Он прижимал к своему лицу мои руки, когда я жаловалась, что не отмывается запах от чипсов, и уверял, что всё замечательно, пил газировку из моей бутылки и провожал меня от остановки до пешеходного перехода. Потом Поэт внезапно пропал. Внутри меня разрасталась то злоба, то счастье от всего, что было. Мне казалось, что от этого переполнения можно так же легко избавиться, как и от снова соблазнившей калорийной еды, и я запиралась в ванной с бутылкой воды. Из меня снова выходили тяжёлым липким комком мёртвые оранжевые бабочки.

Когда осенью я встретила Поэта на остановке, он помахал мне рукой, обнял, спросил про мои дела, рассказал о своих, на прощание по-дружески пожал руку и укатил в новый город. Почему-то я прибежала домой радостная.

***

«Жизнь — это борьба, к этому нужно быть готовой», – говорила мне любимая учительница. Я всегда была с этим согласна, и так легко восставала против кого угодно, но не оказалась готова к тому, что иногда жизнь — это борьба с собой. Что придётся пытаться себя сломать, чтобы войти в картинку существующего мира.  Незначительный эпизод, второстепенная роль, но тебе приходится вывернуть себя наизнанку, чтобы её получить. Читать далее

Шить своим умом

С радостью приветствуем проект участницы нашего коллектива под названием «Шить своим умом». Он будет интересен всем, кто устал от навязываемых «обществом потребления» стандартов в сфере одежды и хочет на практике создать альтернативу этому ужасающе однообразному рыночному многообразию. Короче, всем, кто шьёт сам, мечтает научиться этому или хочет носить вещи, произведённые таким способом.

Как выяснили когда-то Маркс и Энгельс, уклад жизни общества определяется тем, как люди производят необходимые им для жизни вещи. То есть производство вещей – это одновременно  производство себя и социального мира, который тебя окружает. Это относится и к тем вещам, которые мы носим на себе. Модные и популярные бренды шьются работниками, а чаще всего работницами, которые трудятся в нечеловеческих, иногда в прямом смысле слова рабских, условиях, в странах мировой периферии или, в качестве мигрантов, на подпольных фабриках «первого мира». Цена этой одежды включает в себя отнятую у этих людей возможность жить по-человечески, а иногда и отнятую жизнь как таковую. Совсем другое дело – одежда, которую шьёшь, потому что любишь шить, в которую вкладываешь душу, реализуя себя в творческом деле.

Читать далее