Назым Хикмет. О жизни

С жизнью шутить нельзя.
Ты должен жизнь принимать всерьёз,
как белка, например,
не ожидая ничего вне жизни и после жизни.
Словом, всё твоё дело должно быть – жизнь.

Ты должен жизнь принимать всерьёз,
и при этом настолько,
что даже если руки твои связаны за спиной
и тебя поставили к стенке;
или – в лаборатории
в своём белом халате, в огромных очках,
когда ты можешь умереть за людей,
которых даже не видел в лицо,
и притом добровольно,
понимая, что самое лучшее, самое верное – жизнь.

Словом, ты должен жизнь принимать всерьёз,
чтобы в семьдесят лет, например,
посадил ты оливу –
и не потому что она, мол, достанется внукам,
а потому, что смерти боясь,
ты не веришь в смерть,
потому что жизнь перетянет.

1948
Перевод Музы Павловой

Две зарисовки из жизни рыб

Просто две короткие остроумные истории двух талантливых авторов на рыбную тему, как будто бы не имеющие никакого отношения к текущим событиям в мире людей.  

Джанни Родари. РЫБЫ (из книги «Какие бывают ошибки»)

– Будь осторожна! – сказала как-то большая рыба рыбке маленькой. – Вот это – крючок! Не трогай его! Не хватай!
– Почему? – спросила маленькая рыбка.
– По двум причинам, – ответила большая рыба. – Начнем с того, что, если ты схватишь его, тебя поймают, обваляют в муке и поджарят на сковородке. А затем съедят с гарниром из салата!
– Ой, ой! Спасибо тебе большое, что предупредила! Ты спасла мне жизнь! А вторая причина?
– А вторая причина в том, – объяснила большая рыба, – что я сама хочу тебя съесть!

Бертольт Брехт. ЕСЛИ БЫ АКУЛЫ БЫЛИ ЛЮДЬМИ

«Если бы акулы были людьми, – спросила господина К. маленькая дочь его квартирохозяйки, – были бы они добрее по отношению к малым рыбам?» «Наверняка, – ответил он. — Если бы акулы были людьми, они построили бы в море огромные ящики для маленьких рыбок, со всякого рода пищей в них, растительной и животной. Они заботились бы о том, чтобы в ящиках всегда была свежая вода, и вообще принимали бы все необходимые санитарные меры. Если бы, к примеру, какая-нибудь рыбка повредила себе плавник, ей сразу бы делали перевязку, чтобы она не сдохла раньше времени. Чтобы рыбки не были мрачными, время от времени устраивались бы большие празднества на воде, ибо весёлые рыбки куда вкуснее печальных.

Естественно, что в этих гигантских ящиках были бы также и школы. В школах рыбки учились бы тому, как правильно вплывать в пасть акулы. Им нужно было бы, к примеру, знать географию, чтобы уметь отыскать акул, лениво разлёгшихся на дне моря.

Главным было бы, конечно, нравственное воспитание рыбок. Их учили бы тому, что высший и прекраснейший удел – это радостно приносить себя в жертву, что все они должны верить акулам, особенно когда те говорят, что заботятся об их светлом будущем. Рыбкам будут втолковывать, что будущее может быть обеспечено, лишь если они научатся повиноваться. Прежде всего, им следует остерегаться низменных, эгоистических, материалистических, марксистских склонностей и немедленно сообщать акулам, если кто-либо такие склонности проявит.

Если бы акулы были людьми, они, конечно, вели бы и войны между собой, чтобы захватывать чужие ящики с рыбками. Они учили бы маленьких рыбок, что между ними и рыбками других акул есть коренные отличия. Все рыбки, провозглашали бы они, немы, это известно; но молчат они на совершенно разных языках и в силу этого не могут понять друг друга. Каждой рыбке, которая в ходе войны убила бы пару вражеских, на другом языке молчащих рыбок, прикрепляли бы орден из морских водорослей и присваивали звание героя.

Если бы акулы были людьми, у них, конечно, было бы и искусство. Возникли бы прекрасные полотна, изображающие в ярких красках акульи зубы; пасти акул они представили бы как парки для гулянья, где можно вдоволь резвиться. В театрах на морском дне показывали бы, как рыбки в героическом восторге устремляются в акулий зев; и музыка была бы столь прекрасна, что под её волшебные звуки рыбки с оркестром во главе, мечтательно убаюканные приятнейшими мыслями, вплывали бы в радушно отверстые глотки.

И религия появилась бы, если бы акулы были людьми. Она учила бы, что лишь в брюхе акулы начинается для рыбок истинная жизнь. Далее, если бы акулы были людьми, рыбки перестали бы, как сейчас, быть равными. Некоторые получили бы должности и были бы поставлены над другими. Те, кто покрупнее, приобрели бы даже право пожирать меньших. Это было бы тем приятнее акулам, что им перепадали бы чаще, чем ранее, крупные куски.

Рыбки покрупнее, занимающие посты, наблюдали бы за порядком среди мелюзги; они стали бы учителями, офицерами, инженерами по строительству ящиков и т.д. Короче, в море воцарилась бы культура, если бы акулы стали людьми».

Назым Хикмет. Родина родин

Мы ничего не писали о событиях уходящего года — по многим причинам. Но в сегодняшний день считаем нужным разместить это стихотворение. Пусть оно будет не только памятью о прошлом, но и ориентиром для будущего во тьме настоящего, каким бы далёким и несбыточным это будущее ни казалось.

Уважаемые народы всех рас,
суданец, китаец, француз,
русский, поляк, эскимос,
грек, американец, киргиз,
армянин, турок, индус,
араб, мексиканец, чех —
не перечислить всех —
и те, о ком не слыхал,
всем, всем кланяюсь до земли,
с уважением, с нежностью люблю вас,
народы всех рас.
Никто не выше, не ниже, дружно, ладом
на троне сердца моего сидите вы рядом.
И все родины, равнинные и гористые,
снежные, солнечные, лесистые,
ветреные, туманные,
с морями и без морей,
известные своими шатрами,
машинами, городами,
пшеницей, сталью своей,
чьи книги нелживые,
чьи старики весёлые,
чьи девушки красивые,
как вино, ударяют в голову,
все вы, все вы — мой единственный плод,
мое яблоко на единственной ветке!
С уважением, с нежностью люблю вас.
Но, уважаемые народы всех рас,
на этой земле есть родина родин —
не Турция, не Россия, не Полинезийские острова,
не Япония, не Азербайджан —
это моя первая зелёная надежда,
мой первый рассвет,—
эту родину величаю,
её паспорт ношу я не из бумаги,
её виза начертана у меня на груди,
на сердце моём её печать.
Это глаз и бровь над глазом
одновременно.
Это зерно и это вселенная.
Это оттуда он,
первый новый человек моего века,
гражданин всех стран —
товарищ Ленин.

1958
Перевод Евгения Винокурова

Левое искусство от расцвета до заката

«Музей Революции. 100 лет левого искусства» – так называется выставка, открывшаяся в самарской галерее «Виктория» в ноябре 2021 года. Выставка, где представлены работы из нескольких московских музеев, заявлена организаторами как «антология левого искусства России, стран Америки и Европы с 1917 года до наших дней». Разумеется, такое событие в нашем городе мы не смогли пропустить и решили посмотреть на него собственными глазами.

Дмитрий Моор. Первое Мая. 1920-е годы.

Среди зарубежных художников, представленных на выставке – итальянец Ренато Гуттузо, бельгиец Франк Мазерель, немцы Герд Арнц и Генрих Фогелер, венгр Бела Уитц, швед родом из Германии Эрик Иогансен, чешский еврей Эрнст Нойшуль, американец русско-французского происхождения Антон Рефрежье… Многие из них – не только левые художники, но и коммунисты с партийными билетами, а некоторые и с опытом участия в партизанской борьбе против фашизма.

Читать далее

Наталья Кравцова. В ночном полёте

Кравцова Н.Ф. В ночном полёте. М.: Малыш, 1979. – 43 с. [PDF]

Автор этой книги – Наталья Фёдоровна Кравцова, Герой Советского Союза, одна из лётчиц прославленного в годы Великой Отечественной войны Таманского женского авиаполка, которым фашисты дали прозвище «ночных ведьм». Доступным для самых маленьких читателей языком, на основе своих личных впечатлений она рассказывает о собственном пути в авиацию, о создании женского авиаполка и вехах его боевого пути, о своих подругах и буднях войны.

Наталья Кравцова (урождённая Меклин) записалась добровольцем на фронт в неполные 19 лет, когда училась на первом курсе Московского авиационного института. В авиаполку прошла путь от штурмана до командира авиазвена, после присвоения полку звания гвардейского ей была поручена обязанность знаменосца. В перерывах между боями сочиняла стихи, редактировала фронтовую газету. После Победы работала переводчиком и редактором, опубликовала множество книг с воспоминаниями о войне: «Из-за парты – на войну», «От заката до рассвета», «За облаками – солнце», «Вернись из полёта!» и другие. «В ночном полёте» – единственное её произведение для детей дошкольного возраста. В оцифрованном виде публикуется впервые.

Иван Филипченко. Рабочий идёт

И.Г. Филипченко

К очередной годовщине Октябрьской революции 1917 года публикуем подборку стихотворений Ивана Гурьевича Филипченко (1887-1937) – рабочего поэта, участника Пролеткульта, а затем литературной группы «Кузница». Его биография типична для людей его круга: родился в бедной крестьянской семье в Саратовской губернии, батрачил, работал переплётчиком, учился в Народном университете, участвовал в революционном движении, сотрудничал в газете «Правда» и, как и многие пролеткультовцы, не пережил 1937 года. 

Выбранные нами произведения Филипченко (за исключением стихотворения 1913 года «С работы» – его первой публикации в газете «Правда») написаны в 1918 году и входят в сборник под названием «Себя коллективу». Это – поэтическое отражение чувств, мыслей и самосознания трудящегося народа, творившего революцию. В творчестве Филипченко проявляется общий для всех поэтов Пролеткульта стиль «пролетарского космизма», но у него есть и своя, личная интонация. Самостоятельность и новизну языка и ритмов Филипченко отмечал, в том числе, такой внимательный критик, как выдающийся поэт Серебряного века В.Я. Брюсов. В стихах Ивана Гурьевича как будто отражается напряжённое, горячее дыхание собравшейся на митинг толпы, колебания волн революционной стихии, напоминающей море с его приливами и отливами. По форме его поэзия чем-то предвосхищает творчество великих деятелей революционного искусства ХХ века, живших в других частях света – Назыма Хикмета и Пабло Неруды.     

Читать далее