Артём Весёлый. Осеннее

Фрагменты из рассказа Артёма Весёлого, написанного в 1921 году – об исторической памяти угнетённых, о материалистическом понимании бессмертия и о любви к жизни. 

Артём Весёлый. Портрет работы Даниила Дарана (1961)

Мы – малые искры в вечности. Каждому из нас дана только одна жизнь, одна секунда во времени.

Мы пылинки мирозданья. Каждый из нас выныривает откуда-то из тьмы времён, чтобы пожить и уйти в страну небытия.

Человек живёт только один раз, а потому должен дорожить каждым мгновением своей короткой жизни.

Я люблю жизнь, безумно люблю! Потому что моя душа озарена солнцем пламенной любви и разумом.

Мироздание безначально и бесконечно. На протяжении времён менялись, гибли, жили и умирали великое множество живых существ и неорганических веществ, и движение не прекращалось ни на мгновение […]

И я как частица мироздания, как частица вечной жизни тоже бессмертен.

Бессмертен по крови и плоти человеческой. Каждый человек, в глазах которого светится разум, – брат мне, кровный, дорогой.

И мой самый далёкий и самый близкий предок – частица меня самого […]

Пусть найдется мудрец, который скажет, где начало и где конец видимого света, где начало и конец тьмы. Сотни и сотни тысяч веков Волга несёт свои воды в море и не убывает, а море до сих пор не наполнилось всклень, и волны не перехлестывают берегов его.

Сверкающее, звенящее море по-прежнему поёт свои песни вечности, и в его широкое зеркало смотрится далёкое небо.

Так и жизнь человеческая.

Умирали одни, и родились другие, более совершенные. Умирали эти, и на свет появлялись новые, наделенные ещё большим разумом. И среди каждого нового поколения становилось всё меньше людей-зверей, всё меньше тупых и бездушных животных и всё больше сознательных, сильных и смелых творцов.

И сейчас те из нас, наделенные умом и знаниями, стоящие на грани новых грядущих веков, – всё-таки кровно связаны с тёмным прошлым, связаны подсознательной инстинктивной памятью […]

Читать далее

О чём поёт сверчок

За этой детской колыбельной стоит целая история. На первый взгляд, от слов и музыки веет спокойствием и умиротворением, как чаще всего и бывает в колыбельных. Внешнюю безмятежность нарушает разве что начало второго куплета: почему это у матери нету хлебушка для сына?

Читать далее

Эдуардас Межелайтис о Юрии Гагарине

Странно как-то сейчас воспринимается сегодняшний праздник. Впрочем, как и все другие даты родом из советского прошлого – 23 февраля, 8 марта, 9 мая, 7 ноября… Но из всех них 12 апреля – день особенный, самый планетарный по своему масштабу. Сколько людей разных поколений и стран мечтали, думали, трудились, страдали во имя этого дня – и неужели всё это для того, чтобы в космос летали VIP-туристы, а орбитальные спутники помогали враждующим народам более эффективно убивать друг друга? Какой уж тут космос, если человечество не то что со своими земными проблемами разобраться не может, но и, неровен час, того и гляди уничтожит само себя?

В этот день особенно заметно, насколько общественный и нравственный уровень развития земной цивилизации отстаёт от уровня её технического развития (на языке двух бородатых философов позапрошлого века это называлось «противоречием между производственными отношениями и производительными силами»). Учёный-футуролог Акоп Назаретян предполагал, что примерно к середине XXI века этот разрыв достигнет такой степени, что дальше – либо переход человечества к принципиально новой форме устройства общества, либо катастрофа. Правоту этого прогноза вскоре предстоит оценить ныне живущему поколению.

Сегодня мы публикуем два текста советского литовского поэта Эдуардаса Межелайтиса, посвящённые Юрию Гагарину, – в стихах и в прозе. Из нынешнего времени всё это выглядит осколком невероятно далёкой оптимистической эпохи 1960-х годов. Отсюда современная популярность мемов с Гагариным: «Прости нас, Юра», «Ну как вы там, потомки?» и т.д. Но для нас этот день – не про тоску по прошлому, а про жажду будущего. 12 апреля 1961 года – та цивилизационная точка отсчёта, с которой полезно сравнивать настоящее, но не ради самобичевания и пустой ностальгии, а ради мотивации к действию. Любому действию, которое сделает пессимистический сценарий будущего хоть чуточку менее вероятным.  

Стасис Красаускас. Иллюстрация к сборнику Межелайтиса «Человек» (1961).

Читать далее

Овсей Дриз. Хочу говорить на языке цветов

Я хочу говорить
На простом языке ромашек,
Незабудок,
Лесных колокольчиков наших
И тюльпанов,
Что в дальнем краю расцвели,
Чтоб меня понимали
Все дети Земли.

Разве я многого хочу?

Звёздный сад
Я мечтаю раскинуть
На нашей планете,
Чтоб его рисовали
Все дети
На свете.

Разве я многого хочу?

Я хотел бы все танки
Превратить
В самокаты и санки,
А грозные пушки –
В цветные хлопушки,
Чтоб дети Земли
Хороводы вели.

Разве я многого хочу?

1966
Перевод с идиша Генриха Сапгира

«Будьте как маяк!»

«Шагаем за Маяковским» – поэтический спектакль молодого самарского театрального коллектив DragLAB. Весь текст спектакля состоит из стихов, но это действительно именно спектакль, а не просто литературно-музыкальная композиция. Тут есть действие – да ещё какое, его нерв захватывает с первых минут и не отпускает до самого финала. И действующие лица тоже есть – каждый из актёров (в том числе девушки) воплощает какую-то одну из граней личности Маяковского.

Читать далее

Дина Бродская. Марийкино детство

Повесть Дины Леонтьевны Бродской «Марийкино детство» была впервые издана 85 лет назад, а читают её до сих пор (последнее переиздание вышло в этом году). Как можно предположить по содержанию книги, её главная героиня Мария Внукова появилась на свет в Российской империи, в губернском городе Екатеринославе, который сейчас находится на Украине и называется Днепр. Там же в 1909 году родилась и сама Дина Бродская, так что очень многое в повести наверняка взято из её собственной жизни.

Марийка относится к тем, кого в царские времена презрительно именовали «кухаркины дети», причём в самом прямом смысле слова: её мать Поля работает кухаркой в доме состоятельного доктора, и своего жилья у неё нет – живут они с дочерью там же, где и работают, на кухне. Мало того, что дочь прислуги, так ещё незаконнорожденная и сирота: её отец умер за шесть месяцев до её рождения. Отцом был часовой мастер, еврей, поэтому, хотя в книге Поля и мечтала о свадьбе, по законам Российской империи брак между иудеем Соломоном Михельсоном и православной Пелагеей Внуковой был бы невозможен.

В наследство от отца Марийке досталась соответствующая внешность, из-за чего ей приходится регулярно выслушивать обидные дразнилки от дворовых мальчишек. «Почему все над тобой смеются, хотя ты не сделал ничего дурного?» – задаётся вопросом Марийка и жалеет, что она «только наполовину русская». Полукровка, незаконнорожденная, кухаркина дочь. Что ждёт её в жизни? «Кем я буду?» – спрашивает она у мамы. Та сначала не понимает вопроса, а потом сердито отвечает: кухаркой, кем же ещё, в лучшем случае – горничной, а может быть, повезёт выучиться на портниху.

Марийка знает грамоту и любит читать, она перечитала уже все детские книги в крохотной местной библиотеке. Ей очень хотелось бы учиться в гимназии, но она знает, что гимназия не для кухаркиных детей. Туда ходят дочь доктора, дочь жандармского полковника, дочь торговца мехами… Эти девочки никогда не упускают случая показать своё превосходство перед сверстницами из семей бедняков, живущих с ними в одном дворе. И хотя дети разного происхождения общаются и играют друг с другом, социальные перегородки всё время напоминают о себе.

Общественная иерархия выражена очень наглядно: семьи плотников, дворников, прачек и прочих представителей социальных низов обитают в буквальном смысле слова внизу – в подвале дома. Как и Марийка, они с детства трудятся, помогая своим родителям в нелёгкой ежедневной борьбе за кусок хлеба. Они знают, что в будущем им не уготовано ничего иного, кроме того же изнурительного труда и лишений, и мечтают найти где-нибудь клад или кошелёк с деньгами, чтобы разбогатеть – ведь ничего иного, кроме надежды на чудо, не остаётся.

Начавшаяся Первая мировая война ещё ярче подчёркивает разницу между двумя мирами: обитатели верхних этажей горой стоят за «войну до победного конца», однако сами на передовую не торопятся, между тем как на долю «подвальных» достаются ранения и смерти на фронтах и экономические трудности в тылу. Но вот наступает 1917 год, в жизнь детей врываются слова «революция», «большевики»… Читать далее