Улица Милая, вовсе не милая,
ты не ходи по ней, моя милая.
Дома-то, дома-то какие там страшные –
трёхэтажные, четырёхэтажные,
тянутся, ковыляют, горбятся,
тащат с собой болести да горести.
При каждом доме гниёт дворишко,
В каждом доме – мусор и мыши,
крик, толчея, грязища унылая.
Милая улица
улица Милая.
На улице Милой – похоронное бюро,
рядом – мясная, подальше – ситро,
напротив вывеска – кукла, направо – зонт.
Улица ножом мясника рассекает горизонт.
Мчит, трубя, Скорая помощь по булыжнику голому,
в тринадцатом повесился парикмахер, что-то вбил себе в голову;
читал детективы, хотел стать артистом,
декламировал, пел голоском неказистым.
Милая, есть ли что-нибудь хуже,
чем по улице Милой пересчитывать лужи,
таская бездомные сны и ненаписанную строку.
Скажи, моя милая, поймёшь ли ты эту тоску?